Майкл Эмерсон – актер, который привносит в образы своих героев таинственность. Снимается он в успешном сериале или малоизвестном фильме, его лицо мало кто забывает. Пока полным ходом идет продакшен третьего сезона EVIL, Эмерсон делится с изданием CGMagazine своим представлением об интересных ролях, обсуждает проблемы возвращения к театральной карьере и напоминает читателю о том, почему быть злодеем так увлекательно.

 

Эмерсон: Я очень доволен, что наше шоу переехало на Paramount+, даже из простых практических соображений. Во-первых, мы теперь будем снимать на несколько эпизодов меньше. Во-вторых, не будем переживать из-за ненормативной лексики, наготы и крови. Я не говорю, что жажду плавать в ванне красной жижи, потому что мне хватило и одного раза… Но так мы перестанем беспокоиться о том, что задели чьи-то чувства. И самое главное, теперь не нужно привлекать основную аудиторию канала CBS.

 

Изначально это интересный сюжет. Я люблю загадочность, мне нравятся сюжеты с элементом зловещности или двусмысленности. Мне нравится теряться в догадках, как и большинству зрителей, я думаю. И я тяготею к неоднозначным ролям, когда смотрящий не знает, что, черт возьми, происходит с персонажем. Мне тоже не нужно знать всю предысторию или всю сюжетную линию до финала сезона. Я просто наслаждаюсь тем, что могу приходить на площадку и играть разные сцены изо дня в день, пугать или развлекать зрителя. Я всегда стараюсь работать так, чтобы в конце дня знать, что я смог получить какой-то эмоциональный отклик от аудитории.

 

Чуть важнее нейтральной. Но я не чувствую, чтобы меня это как-то озадачивало. Это была отличная роль, отличный сценарий, работы было много, но оно того стоило. Я старался подходить к образу в как можно более творческом ключе, и зрителям это понравилось. Они действительно были очарованы моим персонажем, даже если обожали ненавидеть его. Роль Бена не повесила на меня ярлык, если вы об этом спрашиваете. Однако, люди привыкли ассоциировать голос, который доносится из моих уст, с чем-то опасным или имеющим двойной смысл. И это нормально. Так я попал в Person of Interest, где играл более-менее положительного персонажа. Мой голос хорошо подходил для загадочной личности мистера Финча.

 

Чаще всего интересными я нахожу именно злодеев. Или каких-нибудь сильно эксцентричных персонажей. Меня просто не берут на роли добрячков, да и не нравятся они мне. Дело в искренней серьезности этих ролей. Я даже не знаю, что с ней делать. Мне хочется персонажа с множеством слоев, хочется стратегий и догадок. И чтобы все это можно было передать одновременно. Это не значит, что я не смог бы сыграть главную положительную роль в чем-нибудь интересном. Но я просто не знаю, в чем именно. Я склонен выбирать проекты, которые хотел бы сам видеть на телевидении.

 

Именно. А эти добросердечные, честные и откровенные… Тьфу на них.

 

Если только не с работой на камеру. Это не значит, что я не увижу какой-нибудь новый сценарий, выходящий за рамки ролей, которые я уже играл, и не решу на него откликнуться. Но списка дел я никогда не вел. Когда я был театральным актером, люди часто спрашивали меня: «Кого ты мечтаешь сыграть? Кого из великих шекспировских героев?» Я даже не хочу называть роли, которые хотел бы сыграть, потому что я могу никогда их не получить. Я бы сказал – будь осторожен со своими желаниями.

 

Ой. Я бы сказал, что больше остальных актеру всегда нравится та роль, которую он исполняет сейчас. Должен признать, что Лиланд Таунсенд, особенно во втором сезоне, очень достойно преподносит мой набор навыков, потому что персонаж стал сильно театральным. Такое чувство, что все те годы, что я провел на Бродвее, теперь окупаются на телевидении. Лиланд разросся до сказочных размеров, он стал часто притворяться, играть, петь, танцевать, веселиться в своем дьявольском режиме. Сейчас именно эта роль приносит мне удовлетворение.

 

Я люблю театр, ведь именно там я научился актерскому мастерству. Я думал, что буду играть там до конца своих дней. Телевидение выбросило меня на обочину от первоначального маршрута. Пять лет назад я бы ответил: «Да, я так хочу вернуться на сцену, вернуться к ритуалам и духу товарищества». Но за последние годы я отыграл несколько пьес, и они надрали мне задницу. Это был просто огромный стресс.

 

Возможно, что я навязал себе какие-то нереалистичные стандарты исполнения, но мне было действительно очень плохо. Я заболел и все такое. Так что, я думаю, что мое театральное будущее будет ограничено небольшими второстепенными ролями подвыпивших дядек, которые выходят во втором акте, чтобы поиграть в карты и немного посмеяться, а затем ждут за кулисами вызова под занавес. Или подойдет пара сцен в Шекспире. Кто не хочет сыграть Джона Гонта? Было бы здорово.