О, большое спасибо.

Да, уже три, и я ни разу не выигрывал. Но это ничего, знаете, быть номинированным это уже большое дело. Премия присуждается голосами твоих же коллег по телевидению, актеров, которые тратят свое время, чтобы оценить этот вкад. Я всегда считал, что на нашем шоу предостаточно Эмми-материала, но в последние годы его были склонны недооценивать. Больше всего я рад, что в этом сезоне LOST снова оказался в номинации на главную категорию (прим.Rage – Лучший Драматический Сериал).

Наверное, для меня это дело привычки. Я много лет провел на сцене, играя Шекспира и классику, где важны морфологические особенности языка. Вечер за вечером предстояла одна и та же работа над текстом, чтобы четко попасть в интонацию. Наверное, я уже выработал привычку улучшать текст по ходу съемок, с каждым новым дублем, а их может быть и 20, и 30. И это 20 или 30 шансов для меня сделать все правильно, предать фразе что-то большее чем банальное мелодраматические звучание.

Это практически все сцены, что бывают у меня с Терри О’Куином. Но наше шоу само по себе имеет шаткий баланс между пониманием добра и зла. Произнесешь фразу слишком напряженно – переиграешь, произнесешь слишком невинно – она воспримется как ложь. Поэтому здесь бывает тяжело, и мы всегда ищем этот новый баланс. Да возьмите любую сцену, ну например… О чем мы говорили до конференции?

Да, вот. Когда Джон Локк вернулся с того света (чтобы это не значило), у нас был забавный разговор в старом кабинете, где я дал свое оправдание факту, что задушил его. И, в конце концов, Бен сказал, что помимо всего этого, у него просто не было времени уговорить Джона залезть обратно в петлю. Так вот, было сотни вариантов донести эту реплику, и мы сняли 10-15 дублей, но та самая неожиданная вариация оказалась выигрышной. Знаете, так небрежно брошенная фраза, как будто они вели диалог о хозяйстве, а не о жизни и смерти. И то, что интонация так не соответствовала настроению ситуации, создало некий диссонанс. В любом случае, детали неважны. Просто это те вещи с которыми мне нравится экспериментировать, а не чеканить, как машина.

Думаю, что с возрастом я начинаю больше ценить легкость в работе, нежели какие-то другие аспекты профессии. Когда я был молод - и я считаю, что все актеры грешны этим по юности – я работал слишком усердно, слишком надрывался, чтобы получить больший эффект, достичь предела эмоций.

Сейчас я наоборот восхищаюсь тем, каким плавным мне начинает казаться процесс. Минимум напряжения, экономичный режим работы. А с Терри мы приблизительно одинакового возраста, вышедшие из театральных кругов. Нам не приходится обсуждать, что и как мы будем делать в том или ином кадре. Я знаю его привычки работы, а он мои, и поэтому съемочные дни всегда проходят очень легко. Мы не вкалываем по-черному, знаете. В перерывах мы рассказываем шутки, он играет на гитаре, мы ходим на ланч. Но только дайте команду “мотор!”, и мы сыграем кого угодно.

Мне нравится остроумный Бен, несерьезный. Был забавный момент, когда Херли делится с ним шоколадным батончиком. Так непривычно и не похоже на них, но отчасти правильно, учитывая ситуацию.

О, да. Действительно, такая внезапная перемена в сторону домашних хлопот. Должен сказать, что для меня как актера театрального, иногда самый смак сцены заключается в подаче реквизита. [Смеется] И эта сцена напомнила мне о живых выступлениях. Знаете, когда подать окорок, как забрать булочки, и открыть дверь, и налить вино. Было приятно повозиться.

Мы были в неведении до самого последнего момента, точно также как и зрители. Но на некотором этапе, через пару эпизодов после его возвращения я подумал… забавный момент – я подумал, что он одержим, может по причине того, что он и вовсе не Джон Локк. Нет, ну это бестолковщина, согласитесь… [Смеется] Как глупо, я работаю на шоу и ни капельки не могу разобраться. Так что, официально нам ничего не сообщают, ведь авторы трудятся в Лос-Анджелесе, а мы, в свою очередь, посреди Тихого Океана.

Телевизионные проекты это несколько забавный пример, на котором можно охарактеризовать эти отношения. Режиссеры постоянно меняются, константами остаемся только мы, поэтому… Характер персонажа давно установлен, и когда я одеваю костюм и выхожу на съемочную площадку – я последний человек, кто имеет право голоса. От Джека Бендера, или любого другого режиссера LOST’a, я жду осведомленности в моем наборе хитростей. Я жду его порой вызывающих идей, наставлений после третьей или десятой моей неудачной идеи решить момент.