Я просто люблю экспериментировать с подношением, знаете. При некоторых обстоятельствах такое непринужденное чтение оказывается очень потешным. [Смеется]

Я уже рассказывал, но как-то почти сначала съемок до меня дошла сумасшедшая идея, что “это было бы очень неожиданно, если б я оказался Лидером тех Других”. И я сказал это продюсеру. Это было, когда Саид все еще не мог усмирить свой пыл. И он ответил, что не может обсуждать это со мной. Тогда то я и подумал: “О, я что-то нащупал”. [Смеется]

К счастью, я не знал ничего. В один день, все случилось в один день – 10 января 2006 я приземлился на Гавайах, и сразу, вы знаете, свисал с пальмового дерева. И люди говорили, что “да, Lost хорошее шоу… тяжелая работа правда”. По началу это и правда, была очень тяжелая работа, но благодарная. Я бы никогда не променял ее ни на что. Это замечательный персонаж, и я очень доволен, как они пишут его для меня, доволен материалом, который мне достается.

Это так мило. Я считаю, что люди просто симпатизируют его двусмысленной натуре. Он покупает их властью и предусмотрительностью, где-то остроумием. И естественно почти сверхъестественным умением манипулировать ситуацией… [Смеется] … что хорошо.

Нет, я никогда не думал, что они собираются раскрыть персонажа таким путем. Это было сюрпризом, отнюдь не приятным. Даже в рамках реальной жизни, Таня Реймонд больше не появится на съемочной площадке. Что касается того, как мы обернули само убийство, тоже захватывало дух. Играть тоже было не легко: я смотрел сквозь окно на пустую площадку, с маркой на стене. Саму сцену они снимали днем позже на открытой местности, я мне не нужно было доигрывать. Но минус в том, что мне пришлось прибегнуть к магии воображения, и делать сцены, следующие за убийством, опираясь на выдуманный его вариант.

Вау… за все время моего пребывания тут… Господи. Мне нравятся остроумные и колкие моменты. Наверное, больше всего мне запомнился завтрак с Джеком и Локком во 2 сезоне. Это было забавно, потому что, это был первый раз, когда я понял сколько карт в рукаве у Бена. И что он заложник только на словах. Это был такой освежающий поворот, когда персонаж находился в заточении, но подчинял себе ход событий.

Я всегда надеялся на большие диалоги с Ричардом Альпертом. Во-первых, я неплохо лажу с самим Нестором Карбонеллом, а во-вторых, его персонаж крайне странный, вот уж точно загадочный и закаленный. Также хотелось бы увидеть встречу Бена с Майлзом. Он же… остряк, не правда ли? Всезнайка. Посмотрели бы, кто ловчее, если он думает, что самый задиристый тут. [Смеется] Нет, серьезно, Майлз на уме почти у всех, потому что сейчас сюжет движется туда, где он занимает вполне заметное место. Так что, готовьтесь к большой истории. Вы проследует назад во времени с этим персонажем, что очень захватывает дух. Увидите, каким он был. О, это просто здорово! [Смеется]

Я не думаю, что он размышляет над этим – он думает над тем, как сделать свою работу на отлично, при ограниченных возможностях. И эта миссия, эта битва [называйте как хотите, но он должен это сделать] – очень изводит его. Однако, он считает, что это его путь. Я думаю, он верит, что делает добро, что придерживается нравственности. Да, были проколы, да, были ошибки, мучительные. Он может быть грубым и резким… если он расстроен, то это самая большая проблема. В нем осталось что-то, застывшее с детства, может когда-то сюжет доведет нас до этого. Мы итак снова увидим детство Бена в этом сезоне, увидим все старые моменты с другой стороны, под другим контекстом. Не совсем все – ситуация с его матерью пока что не нуждается в более подробном раскрытии.

Это помогает, вы не представляете как. Когда ты читаешь сценарий, то все как-то смутно. Только и видишь пометки “Сейчас мы в 1954”, “сейчас в 1978”, и так тяжело удержать все это в голове. Иногда случается, что я помню вещи как в тумане, мы слишком быстро перемещаемся по съемочным дням. Когда серия выходит в показ, то оформление и остальные детали помогают держать тебя в известности: какое это время? Что в нем происходит? И что это не будет длиться вечно. Они делают все что могут.

Я не думаю, что это работает так, как вы описали – но тоже хорошая идея, логичная. Я считаю, что ‘исцеление’ острова и возвращение никак не связаны, даже если они каким-то образом попадут в тот же поток времени. Я думаю здесь… я говорю о частичном ‘исцелении’, не глобальном. Вся эта история с блужданиями в пространстве… она… непрерывна в некотором роде. Хмм… мы как бы говорим о том, о чем говорить нельзя. [Смеется]

Это просто случайность. Это точно не то, что я выбрал бы из перечня жанров. Меня устраивают отрицательные персонажи, двусмысленные – у них очень интересный психологический подтекст. Это просто безумие, как я мог начать с такого, что теперь меня разыскивают продюсеры, найдя подходящий тип персонажа. В моем театральном репертуаре именно такого никогда не встречалось. Да и в фильмах. Просто они хотят видеть меня с такой стороны. Я еще подумаю над положением дел, ближе к концу шоу, чтобы иметь свои предпочтения на будущие ТВ-проекты.

Есть вещи в моей жизни, которые я отложил на время принятия участия в проекте. Я понимаю, что все хорошо только тогда, когда ты на высоте. И чувствую, что меня ждет ностальгия по Гавайам, по замечательному времени, что я провожу на съемках. Естественно по товарищам с площадки. Но, меня успокаивает мысль, что не один я буду депортирован в Северную Америку =) Что вернусь к привычной жизни, буду меньше путешествовать, что не буду на 5 часовых поясов вдали от родных и близких. Как и для всех, это будет окончанием золотых времен, но и началом для таких же новых открытий.

Я всегда с трепетом относился к сериалу ‘Deadwood’, к периоду, что показан в нем. А какой там был язык, столько оттенков устаревшего английского. С другой стороны, мне всегда нравился ‘The Wire’. Люди всегда спрашивали “что ты хочешь играть?”, и я никогда не мог ответить однозначно. Потому что твои лучшие роли, в большинстве случаев, сваливаются неожиданно. Лучшие роли, что я исполнял – это те, о которых я не подозревал. Я никогда бы не попросил ничего подобного Бену. Кто знал? Ну вот, теперь это просто статья откровений.

Я думаю подождать и посмотреть, что придет ко мне в руки. Надеюсь, это будет что-то ничуть не худшее.  Все дело в движущих силах. [Смеется]  Подождите, еще посмотрим!

Статуэтка прибывает на металлическо-стеклянной подставке в углу столовой комнаты в Нью-Йорке. Там немного темно, но ничего страшного. Она постоянно попадается мне на глаза. И это отголосок трагедии. Потому что она летела у меня на руках, вечером 10 сентября 2001. Я даже не успел распаковать ее на следующее утро, как в нашей стране случилось несчастье. Все радости победы или осознание случившегося улетели в окно, и так никогда и не вернулись. Не было дня, когда я мог сесть и взять статуэтку в руки, оценить всю ее красоту и значимость в моей карьере. Но она есть.