Вырезка из интервью для Vanity Fair - 23 Мая 2010 - Майкл Эмерсон

Я встретился с Майклом Эмерсоном в уютном ресторане Cheeseburger Waikiki, располагающемся неподалеку от снимаемой актером квартиры. Чувствовалось, что здесь он постоянный клиент; официантки то и дело останавливались, чтобы поприветствовать гостя.

С одной стороны, на лице Майкла читалась досада от расставания с LOST’ом, но, с другой стороны, он был полон энергии и желания вернуться на материк и продолжить вести размеренный образ жизни. Слушать его было сплошным удовольствием. Интеллигентная манера речи с шутливой ноткой в голосе не могла не напомнить мне о культовом персонаже, которого актер с таким удовольствием играл последние несколько лет.

Я заметил, что все важные эпизоды режиссирует Джек Бендер. Чему он уделяет большее внимание: работе с актерами или работе камеры? Он ведь и сам был актером когда-то, так?

Да, верно. Поэтому он так и хорош в координирующем процессе. Помимо того, что Бендер побывал в шкуре актера, он провел немало времени за постановками театральных пьес. Частенько кажется, что ты играешь на сцене, только твой художественный руководитель еще и отвечает за работу камеры. Он ловок. Он наш главный режиссер, чего уж там. Его слово – последнее слово на острове.

Сколько свободы он предоставляет Вам на съемочной площадке?

Я редко получаю конкретные заметки по поводу моего исполнения. Но Бендер любит бросать вызовы, он очень прямолинеен со мной – в хорошем смысле. Он скажет, "Это все хорошо, но у тебя есть что-то еще на уме? Можем ли мы сделать это иначе?” Или "Это мы уже видели.” Иногда я слишком углубляюсь в происходящее и читаю реплики более эмоционально, и тогда мы останавливаемся и он требует от меня сухого тона. Это напоминает мне первое время работы на шоу, когда мой персонаж только-только появился в сюжете и режиссеры ориентировались на мои самые "плоские” диалоги.

Выгода Вашей роли в том, что Вы были и пленником, и боссом, и подхалимом.

Каждый эпизод я нахожусь на новой ступени на этой лестнице власти. Неожиданности – замечательные составляющие нашего путешествия. Да, в тот или иной момент, мы чувствуем, к чему ведет сценарий. Мы знаем, что сейчас будет момент, когда что-то взорвется или кто-то выхватит оружие. Но радует нас то, что каждый раз мы отправляемся в уже знакомое путешествие по новому пути и понимаем: "вот какие они – люди!”

Вы наверное знаете, но я вот в первый раз слышу, что если от актера требуется пустить слезу в кадре, он должен играть наоборот, будто сдерживает себя. Потому что в большинстве случаев, когда мы плачем, мы находим это непозволительным, и сыгранная напрямую сцена может показаться фальшивой в ином случае.

Да, осознание приходит к тебе после нескольких лет усердных стараний. Тогда ты понимаешь, что твое тело функционирует совсем не так. Ты можешь обмануть его, заставить его почувствовать. Но это произойдет только тогда, когда ты запретишь себе. Смех и слезы – две главные вещи, что досаждают молодым актерам. Когда тебе 21 год, это твой бэт нуар : "О, Боже! Мне нужно плакать! Но я не могу, я не чувствую. Нужно смеяться? Но это не смешно!” С возрастом эти вещи становятся самым плевым для тебя делом. Отчасти потому, что ты пережил большее, и не так уж трудно найти грустную вещь, о которой можно подумать.

Ваши воспоминания о получении своей степени в Алабаме?

Я подписался на обучающий курс по программе Шекспировского Фестиваля. Занятия у нас проходили по утрам, и всю остальную часть дня мы либо воплощали в жизнь свои собственные задумки, либо заменяли кого-то на большой сцене. Это было единственной возможностью познакомиться с миром настоящих актеров и режиссеров, оставаясь на юге, а не живя в Нью-Йорке.

В то время я часто был на замене, но в основном мне доставались маленькие роли. Меня считали полезным, потому что я был старше остальных и мог взяться за второстепенные роли, которые 20-ти летним поручать боялись.

То есть, Вы не были в обиде?

Ну, если так посмотреть, то на каждом шагу тебя поджидали оскорбления. Если их искать. Я заменял людей, которых считал никудышными актерами. Но раз ты подписался на это, то сиди и молчи себе в тряпочку.

Сколько лет длилось обучение?

Два года. Если бы было три, я бы убил себя!