Джимми: Я упоминал ранее, что недавно мне предложили работу внештатного редактора для журнала Stated Magazine…
Майкл: Ура!
И при найме мы договорились о взятии кроссовер-интервью. Сейчас мы это все протестируем. Наша беседа будет не столько в ключе Comic News Insider, сколько… Скажем так, мы будем говорить не исключительно о гиковой культуре а-ля Lost, сай-фай и прочее, а обо всем в твоей жизни. От твоего рождения до Шекспира и дальше.
Больше в ключе Stated.
Да. Я выложу подкаст в выходные, а Stated опубликуются через неделю, я полагаю. Им еще нужно сделать транскрипт с аудио, напихать фоток, если кто-то, вдруг, не знает, как ты выглядишь и т.д.. Хотя, тебя итак все знают. А если вы не знаете, кто такой Майкл Эмерсон, то обратите свой взор к Lost и идущему сейчас Person Of Interest. Но мы не будем начинать сразу с пика карьеры, поскольку слушателей интересует все то, о чем мы обычно треплемся вне работы. Мы знаем друг друга уже больше 20 лет, Майкл немного старше меня [Смеется]
Да.
И мы жили в одном городе в Джексонвилле, Флорида.
И вместе играли в театре. […]

Когда ты впервые принял решение поехать в Нью-Йорк? И почему?
У меня была сумасшедшая девушка, и она загорелась идеей переехать в Нью-Йорк. В голове у нее были поэтические амбиции или… не знаю, что там у нее было.
[Смеется]
Мы переехали на Манхэттен, где жили весьма бедно…
Знаем о таком. Все мы так жили, пытаясь покорить Нью-Йорк в первый раз.
И это было не самое спокойное время. Это был 1976 год.
Вау! Да, весьма опасно.
Было крайне тяжело найти квартиру, устроиться на работу… Я пошел в розничную торговлю, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Но, знаешь, в то время можно было развлечься за меньшие деньги, чем сейчас. Поэтому мы запросто могли сходить в бар или послушать музыку в клуб. […]

Как долго ты прожил в Нью-Йорке первый раз?
Я жил здесь лет 9-10.
Ты работал в театре или…?
Нет. Я не мог сообразить, как туда пробиться, и я… отказался от своей мечты. Молодежь, никогда так не поступайте! Здесь нет никакой выгоды!... Потом я выбрал карьеру иллюстратора, почему не знаю, но…
Ты был шикарным иллюстратором! Это я говорю, если люди не в курсе.
Ну, я всегда мог что-то нарисовать. Так я много лет жил в квартире-студии в Бруклине, рисуя картины.
И ты не брал никаких уроков актерского мастерства?
Нет, я просто отпустил мечту. Но однажды вечером, в середине 80ых, я пошел посмотреть спектакль Сэма Шепарда «Похороны ребенка»…
О, какая это вещь!
И мне буквально ударило в голову. Это было настолько великолепно и необычно, настолько сказочно, что я подумал: «Боже, я отдам все, что угодно, за шанс вновь принадлежать этому миру, в котором возможно воплощать подобные фантазии в реальность».

У тебя был свой стиль рисования или ты адаптировался под все подряд?
Был. Я специализировался в черно-белых рисунках. Черный Prismacolor был моим любимым карандашом. И я рисовал очень детальные реалистичные или сюрреалистичные картины. И… меня удовлетворяла эта работа. Но я медленно учился, и жить припеваючи на мой заработок было нереально.
Ну, конечно, многие художники с тобой согласятся. А что тебя вдохновляло? Изящные искусства, комиксы, мультфильмы?
Немножко изящное искусство,  немножко иллюстрации из книг… Мне кажется, я начал серьезно увлекаться рисованием в старшей школе. Мне нравилось рисовать безголовых людей, монстров, людей без глазных яблок…
[Смеется] Конечно.
Все самое будоражащее и сюрреалистичное. И моя карьера иллюстратора позволила мне продолжать рисовать в том же стиле, только на более высоком уровне. Боже, я пытаюсь вспомнить, что меня вдохновляло…
Может, Говард Филлипс Лавкрафт? 
Я начал читать его, будучи взрослым.
Оу, ладно.
Я не знаю, смог бы я выдержать его в юности. Я даже сейчас читаю его с трудом.
[Смеется] Да-да.
Он нагоняет на меня меланхолию, паранойю и… тревогу. […]
У меня дома был сборник об Альфреде Хичкоке, у меня был «Всадник без головы», Эдгар Аллан По и прочие вещи, где я мог поглазеть на иллюстрации. Я мог видеть пару работ Гюстава Доре, я уже не помню. […]

Обращаясь к теме нашего подкаста Comic News Insider… Ты хорошо относишься к комиксам, и я время от времени выбираю тебе что-то для чтения.
Да. Я стал обращать внимание на комиксы уже во взрослом возрасте, когда я подался в  иллюстраторы. Мне нравится работа графических редакторов и художников.
Да, и я помню, ты недавно был у меня в гостях и влюбился в один комикс… Европейский комикс, называется Blacksad (прим. Rage – полистать можно здесь).
О, да! Потрясающие рисунки! Такая детальная анатомия, работа с ракурсами, краски… Не сравнимо с комиксами нашего детства. […]

А с анимацией ты когда-нибудь работал?
Да. Как-то раз я рисовал медицинскую анимацию про волосяные луковицы и их развитие. Я делал около 100 очень детальных рисунков, которые можно было оживить наложением друг на друга. И как-то раз я даже подумал, что это могло бы быть интересной профессией – иллюстрировать медицинские книги. В душе’ я – студент. Это, наверное, главная черта моего характера. И мне нравится то, что для достоверного изображения чего-либо на бумаге, нужно сначала понять, что ты рисуешь.
Где мы можем взглянуть на твои работы?
У меня лежит куча рисунков на моем будущем официальном веб-сайте. Боже, я должен был запустить его еще год назад.
[Смеется]
Это одна из тех ситуаций, когда я страстно работаю над чем-то долгое время, а потом на меня наваливаются другие дела и все, тютю. На данный момент меня очень выматывает Person Of Interest, и я не могу найти время ни на что другое…
Рейтинг зато какой обалденный.
Да, это успех. Но… бойся своих успехов, потому что они могут мешать тебе в других твоих начинаниях. Я постараюсь доделать сайт в перерыве между сезонами, просто чтобы он был. Там будут и видео и примеры рисунков... […]

После первой провалившейся попытки покорить Нью-Йорк, ты сразу поехал в Джексонвилль? 
Да, я сразу поехал во Флориду… с моей первой женой. Через несколько лет мы развелись. Я оказался в весьма шатком положении, оставив все свои нью-йоркские контакты позади… И тогда я решил, что раз хуже быть уже не может, то я займусь тем, чем действительно хочу – терять мне было нечего. И кто-то посоветовал мне обратиться к профессору местного университета, которая ставила шекспировские пьесы. Я заявился туда, добыл себе роль Яго для постановки «Отелло» и… с тех пор я играю классику.
Это был первый раз, когда я о тебе услышал. Я тогда учился в старшей школе. Ты ведь потом еще в «Гамлете» играл?
Да, «Гамлет» и «Много шума из ничего».
И я помню, в каком восторге я был. Я смотрел на тебя и думал: «Почему он живет здесь? Почему он не в Нью-Йорке? Почему он не занимается там всякими прекрасными вещами?»
[Смеется]
И позже, когда я окончил школу, я начал работать в театральном сообществе. Так мы и познакомились. И я помню, как сильно я переживал перед встречей с тобой, я был жутко напуган.
[Смеется]
Потому что ты был великолепен и… интеллигентен и умен. Все мы, юные актеры (18-19 лет), хотели когда-нибудь достичь такого идеала. И на деле ты оказался самым обходительным и добрым человеком, которого я когда-либо встречал, что очень помогло мне упокоиться тогда [Смеется]. Так вот, к чему я? Ты замечал, что все мы пристально следим за тобой, берем с тебя пример?
Нет, не особо… Мне кажется, я пытался вновь поймать за хвост свою мечту, потерянную на 12ть лет. Я был переполнен энтузиазма и готов действовать. Работа иллюстратором научила меня чувству дизайна, и по прибытии к вам, я сразу заметил погрешности в декорациях…
Да-да, и ты начал строить сцены!
Да, так я научился пользоваться всеми инструментами. Потом я выступал худруком, когда было нужно, я играл, я писал...
Это была наша первая встреча. Ты отвечал за декорации, а я вел отделение детского театра. И ты строил сцены на целые сезоны вперед!
Я, черт возьми, молодец! Сам научился орудовать всеми инструментами! И примерно тогда я осознал, что значит быть добровольцем в непрофессиональном театре. [С иронией] «Эй, ребята, давайте все соберемся в субботу и построим декорации, все покрасим…»
Ага, непременно. И это были только ты и я, до 3 часов ночи красящие сцену. [Смеется]
Именно! [С иронией] Два придурка.
[Смеется] Но было здорово.
Да, было весело. […]

Я говорю следующее не как упрек, а как наблюдение… Ты сказал, что был полон энтузиазма и готов действовать, когда тебя занесло к нам в город. По этой причине ты ожидал такого же рвения и трудолюбия и от других актеров.
Да, я виноват.
Нет, все нормально. Например, я помню, что я не прошел у тебя пробы в паре пьес. Я был молод и, естественно, обижен. И я помню, как после второго провала ты усадил меня, чтобы поговорить, и объяснил мне, что я делаю не так. И это была самая лучшая речь, которую мне доводилось слышать! Для юного актера, услышать такую речь, которая способна отодвинуть в сторону его эго… Это было здорово. Ты расставил все по своим местам, и я действительно понял, почему я не прошел. [Смеется] Я и продолжил работать над спектаклем…
Да-да! Ты не обиделся, я помню, после ты помогал мне строить декорации.
Я рад, что ты валил меня время от времени, потому что это помогало мне учиться. Например, ты всегда  напоминал мне о работе над голосом, который был явно слаб. Ты прогонял со мной монологи и прочие вещи.
Да.
Ты считаешь, что это важно – иметь такое рвение?
Я считаю, что необходимо сохранять высокий стандарт работы. К тому же, я дорвался до профессии очень поздно, поэтому я и приподнял для себя планку…
И не только для себя, сэр. Для Джексонвилля! Наш город блистал в годы, когда ты ставил пьесы.
Я просто увидел, что у вас был потенциал для чего-то большего и… Иногда получается, что ты превращаешься в эдакого недовольного босса…
Ой, да ладно. Нечего заливать, не было такого!
Когда у тебя есть свое видение или решение проблемы, часть профессии заключается в том, чтобы найти цивилизованный путь, которым можно донести информацию до других людей… И дать им понять, что ветреность, предвзятость или субъективные вкусы не имеют никакого отношения к переменам. Просто существует логика или наука, обращаясь к которой, можно сделать качественный спектакль.
И ты перевернул Джексонвилль с ног на голову. Каждый раз, когда кто-то заговаривал о театре, они всегда упоминали твое имя!... И ты был очень отзывчивым, и мне всегда это нравилось в тебе. Каждый раз, когда кому-то из коллег нужна была помощь, ты всегда был там для нас. [...]

Очень многие старались брать с тебя пример. Ты не чувствовал нужды стать ментором?
Было дело. И я был ментором. Я отвечал за шекспировский воркшоп, я преподавал… Иногда эта работа расстраивала. Спустя несколько лет наставничества, я начал думать: «А когда моя очередь? Кто мой ментор? Кто поднимет меня на следующий уровень?». Примерно в то время я и начал искать курсы для обучения.
Которые ты нашел в Алабаме.
На шекспировском фестивале, да.
Там ты получил степень Магистра изящных искусств и встретил свою будущую жену Керри Престон. [...] Затем ты вернулся в Нью-Йорк. Я тоже перебрался сюда к тому времени.

Вскоре к тебе пришел успех вместе с постановкой Мойзеса Кауфмана «Мера Непристойности. Три Испытания Оскара Уайльда». Ты знал Мойзеса на тот момент?
Нет. Я просто усиленно искал работу. У Керри был друг, который знал Мойзеса, и он сказал нам, что худрук ищет актеров, способных говорить с британским акцентом. Так я и попал в спектакль. Мойзес втиснул меня в пару воркшопов, где я всегда играл разных адвокатов. И меня это удовлетворяло, я знал, что участвую в хорошем проекте. Но чуть позже главный актер был уволен, и я… набрался смелости, чтобы прийти к Мойзесу и спросить, могу ли я читать за ведущего актера. Я долго не раздумывал, не беспокоился за то, что чисто по телосложению я совсем не похож на Оскара Уайльда. Да это и не важно. Главное, передать ощущение. И… я восхищался им, как человеком и писателем, аутсайдером своего времени. Я прочувствовал роль до мозга костей, что, я надеюсь, было видно через игру.
Да, непременно! New York Times засыпал вас блестящими отзывами. И после этой роли ты начал участвовать во всем и вся, добравшись и до Бродвея. […]

Затем была роль в «Практике». […] Затем в 2004 была «Пила I», твой первый большой фильм. […] И так мы добрались до Lost. О нем мы говорить не будем – слушайте все наши прошлые подкасты [Смеется].

Ты стал очень узнаваем после Lost и Person Of Interest. И меня не перестает удивлять, что люди останавливают тебя на каждом шагу, когда мы идем по улице. Это забавно наблюдать со стороны… Тебя все еще удивляет, когда поклонники узнают тебя?
Я никогда не привыкну к этому. Я иду себе, блужу в собственных мыслях, ни на что не обращаю внимания, мечтаю… И вдруг кто-то говорит: «Погоди-ка, ты же…».
Нужно отвечать: «Мне всегда об этом говорят» [Смеется]
Вот. Иногда меня спрашивают: «Кто-нибудь говорил тебе, что ты похож на того парня, который…». А я отвечаю: «Да, я слышу это постоянно» [Смеется].
Молодчина!
А потом они узнают мой голос и… [Смеется].
Кстати, о голосе. Ты частенько записываешь книги и озвучиваешь анимацию. Ты работаешь над чем-то таким на данный момент?
Вообще-то, да, скоро выйдет… большая вещь, о которой мне пока не разрешали говорить…
Да, я понял про что ты. Лучше не надо. [Смеется]
Это связано с… большим комикс-героем из одной популярной лиги…
Да-да. 
И это будет анимационный продукт…
[Сквозь зубы] Я уже не могу терпеть больше. [...] Ты и аудио-книги начитываешь, у тебя вообще такой приятный и успокаивающий голос…
Успокаивающий или действующий на нервы? Потому что я сам не могу различить [Смеется]
Успокаивающий. Я тебе отвечаю, успокаивающий. Я бы хотел послушать, как ты читаешь что-то историческое или биографическое. […]

– Вторая часть будет опубликована в выходные. В ней: о любимых сериалах, которые всем стоит оценить; о любимых актерах; о финале Person Of Interest; о Керри, которая (внезапно!) погостит в Person Of Interest до завершения 1ого сезона; и о многом другом, включая любимые сорта виски =) –